Ей снова не спалось. Темная беззвездная ночь бросала в небольшую комнату еще больше мрака. Где-то за стеной сопел Даг, развалившись на узкой кровати. Рядом, всего в паре шагов, что-то недовольно бормотала во сне Лима. И лишь ее в этом царстве сна и спокойствия мучили кошмары и сомнения.

Может, не стоило ей ехать сюда? Отправилась бы еще куда-нибудь или вернулась бы к Зено, а тот уже нашел бы способ, как избавиться от угрозы. Кошмары вновь и вновь прокручивали ее самые отвратительные и ужасные воспоминания, будто проверяя, забыла ли она все и смирилась с произошедшим.

Нет. Не забыла и не смирилась.

— Моя дочь не может быть такой бездарной, — глаза императора горели алым, будто свежепролитая кровь. — Найтресы никогда не были такими слабыми и бесполезными.

— Но ведь я владею магией, — едва не плача, ответила маленькая Рин.— Я могу защитить себя!

Сильная бледная рука резко взмахнула перед ее лицом, вызвав порыв ветра. Красный широкий рукав с вышитым золотыми нитями драконом, коснулся кончика ее носа, как пощечина.

— Что такое магия теней по сравнению с силой, дарованной Хаосом? Не позорь меня еще больше, чем ты это делаешь каждый день. Завтра ты покидаешь дворец.

Внутри нее все оборвалось. Последняя надежда, связанная с этим разговором, оборвалась, хлестнув по детской душе. Все ее труды, все ее достижения превратились в пыль под силой и властью отца.

«Он прав. Я бесполезная бездарность...» — Слезы жгли глаза, и лишь остатки гордости, фамильной черты императорской семьи, не давали им хлынуть потоком.

— Как скажешь, отец, — прошептала Рин и медленно вышла из комнаты. Внутри нее сердце пылало болью и отчаянием, но еще глубже рождалось нечто новое, пока маленькое, но опасное и обжигающее чувство.

Ненависть.

Тот день стал чередой всех ее бед и страданий, которые намекали о себе зудящими запястьями и шеей, когда-то скованные кандалами. Рин дотронулась пальцами до маски и тут же одернула их, глядя на обтянутые черными перчатками руки. Все скрыто от мира, который жестоко плюнул в некогда открытую душу.

Память молила ее сбежать из Антареса. Но сердце просило остаться. Искры надежды, которые она сама считала потухшими еще пятнадцать лет назад, кольнули ее внутри. Ассасин вздохнула и медленно, будто сомневаясь, стянула перчатки. Бледная кожа пятном выделилась в ночной мгле, слабо мерцая магией.

«Вечно скрываться невозможно, — подумала она, пряча перчатки в сумку. — Это мне говорил и Зено, и Аквари. Значит, и драконы порой бывают иногда правы».

***

После долгих препирательств с Рин было решено остаться в Шайдепане до полудня, чтобы посмотреть на город. Первый на территории империи, как никак.

Об Антаресе мало что известно. Гномы, что живут на границе с империей, дальше приграничья не заходят, а путешествующие на кораблях демониды не рассказывали ничего, что могло пролить свет на историю и жизнь этой огромной страны.

С ними была Рин, однако всякий раз, когда разговор заходит о жизни империи и обычаях, она отвечает кратко и всегда таким сухим и напряженным голосом, что сразу понятно: затрагивать эту тему нельзя. Дуглас много раз задавался вопросом, что же с ней произошло пятнадцать лет назад. Все, о чем он знал — это жесткость и эгоизм ее отца, который бросил ребенка из-за слабости, а мать не посмела даже заступиться за нее. После она сбежала в край Льдов, где ее нашел ледяной дракон Зенфрост. Но что происходило между этими двумя событиями?

Вор посмотрел на ассасина, нервно теребившую прядь черных волос. Без перчаток ее руки смотрелись странно и по меньшей мере необычно: такая гладкая и бледная кожа, будто бы ее не касалось ничего тяжелее ленты для волос.

«Интересно, с чего это вдруг она их сняла?» — размышлял он, пока эльфийка не начала дергать его за рукав и возбуждено указывать куда-то пальцем.

— Это же корень неройса! — воскликнула она, не сводя блестящих глаз с прилавка. — И так много. В Элфии и трех не найдешь за несколько недель, а тут..!

— Он везде растет, — отрешенно ответила Рин. Он готов был поклясться, что ее мысли витают далеко отсюда. — Обычное растение, которое в империи считается за полезный, но приносящий на огороде вред сорняк. Отравление миазмами тут редко бывает, поэтому и ценности неройс не имеет.

— Не может быть! Даг, дай мне денег, я куплю несколько. Вот бы брат обзавидовался, когда бы узнал, что я купила за пару минут то, что он месяц искал по всему Срединному лесу!

— Погоди, сначала надо обменять кристаллы на имперские деньги. — Пока девушки рассматривали товары, Дуглас глядел на деньги, что мелькали из рук в руки. Их чеканка отличалась от всех тех монет, что он когда-либо видел. На одной стороне был изображен  скрещенные внутри магического круга мечи, на другой — герб императорской семьи: голова черного дракона с двумя алыми розами по краям. На золоте цвет не видно, однако на одном из зданий висел точно такой же щит.

— Ну так быстрее меняй их.

— Сейчас, сейчас... Погоди, а где Рин? — Вор огляделся, однако ассасин будто испарилась. Рынок полнился нелюдьми, и найти среди них нужного, пусть и с экстравагантной внешностью, очень проблематично. Но его начало снедать беспокойство, и он бессознательно потянулся к Глазу дракона в грудном кармане, активируя магическое чутье. Карие глаза окрасились в серебристый, показывая ему все скопления и нити маны. Знакомая нить вела в один из переулков. Дуглас молча указал на него эльфийке и быстрым шагом направился прочь с рынка.

Петляя вслед за магическим следом между серыми низкими домами, которые напоминали внешним видом на раскидистые дома Андала. Но более загнутые концы крыш, увенчанные головой дракона, сразу напоминали ему, что они не в государстве людей.

Неожиданно след стал очень ярким и сильным, и вор заметил знакомую черную ауру демона. А вскоре и появился он сам.

Она прижалась животом к перилам мостика, сжимая одной рукой шею, другой — белую маску с синим узором. По бледной коже стекали капельки пота, в красных глазах зрачок то сужался, то расширялся. Рин напряженно смотрела в медленно текущую под мостом воду и не сразу заметила их появление.

— С тобой все хорошо? — спросил Дуглас, с беспокойством оглядывая ее с ног до головы. Магическое чутье он заблаговременно отключил, но слабые всполохи ауры, что когда-то пугала его, все еще мелькала перед глазами.

В ее взгляде появилось раздражение.

— Всего-то на пару минут отошла, а уже панику навели, — буркнула ассасин, медленно, будто с неохотой, снимая ладонь с шеи. Под черной тканью что-то мерцало, и в какой-то момент из-под плотного воротника показался кончик искрящейся шипастой морды.

— Снова метка болит? Что-то уже произошло? — Мысли роились в голове, подавая одну догадку хуже другой. Еще вчера все было относительно нормально, так почему сейчас ситуация резко ухудшилась?

— Еще ничего, однако... — Рин запнулась и стряхнула прядь волос с лица. — Что-то начало приближаться к столице, и намного быстрее, чем в прошлые дни.

— Ну вот, накрылась моя покупка, — пробормотала эльфийка, но без особого сожаления. Раз неройс растет тут везде, к чему спешка?

— Тогда сегодня же покидаем Шайдепан.

«Надеюсь, это что-то не армия нежити, — подумал вор, внутренне цепенея от только что возникшей мысли. — А что, если кукловод изначально планировал нападение на империю? А Элфия лишь случайно попала под руку бездушной и вечно голодной нежити».

Он очень надеялся, что это всего лишь мысли. Подобная возможность реальности становилась настоящим адом для всего Антареса.

— Тогда переместимся в Шаул, — произнесла Рин, перестав опираться на перилы моста. — Барьер Темного леса не давал мне открыть портал, но сейчас мы на территории империи, и все должно сработать. Нет времени на обычное путешествие.

— Но ты сейчас не в лучшем состоянии, — возразил Дуглас, однако она проигнорировала его уходя в тень переулка. Там, уже мерцая и искрясь голубым светом, вырастал портал, за которым находилась столица самой загадочной и могущественной империи.

Глаза на миг опустились в водоворот тьмы, однако по ним тут же ударили блестящие лучи солнца, сквозь которые он все же разглядел высокие пагоды и оживленную улицу с несущимися по дороге рикшами.

«Так вот ты какой, Шаул».