Я мгновенно отрываюсь от книги, когда слышу тихий щелчок замка и тяжелые шаги в коридоре. Моё сердце начинает биться быстрее – Виктори ходит мягко, почти неслышно, как кошка. Джеймс говорил, что кроме него, Виктори и ещё нескольких атлантов ко мне никто не может войти благодаря какому-то там щиту вокруг моего дома. Неужели, он перестал на меня обижаться? Словно в подтверждение моих мыслей в комнату неспешно входит Джеймс собственной персоной и останавливается всего в паре шагов от двери. Я поднимаюсь, задвигаю стул и скрещиваю руки. Мы стоим у противоположных концов комнаты и молча разглядываем друг друга. Я – с недоверием и искренним удивлением, Джеймс – настороженно и хмуро. Никто не решается заговорить первым. Наконец я решаю, что это угнетающее молчание не может длиться вечно и, прочистив горло, несмело начинаю:

- Я должна извиниться. Я наговорила много лишнего.

Джеймс отводит взгляд и задумчиво кивает, как бы принимая мои извинения.

- Ты тоже извини меня. Я слишком часто забываю, что тебе пришлось пережить и как тяжело здесь приходится. Но также я хочу тебе напомнить о кое-чём.

Я затаила дыхание, а взгляд атланта встретился с моим. В нём мелькнуло нечто совершенно необычное для Джеймса – сострадание.

- Я хочу, чтобы ты знала, что у тебя здесь есть те, кому ты можешь доверять.

Я почувствовала укол вины. Неужели я могу сомневаться в чистоте помыслов Виктори, что без единого укора или лишнего вопроса вчера смывала кровь и вытягивала осколки из моих рук? Или Джеймса, который спасал меня, рискуя собственной жизнью? Я сглотнула и опустила взгляд, сжала руки, по неосторожности зацепив раненной ладонью спинку стул и зашипела от боли. Атлант нахмурился и подошел ко мне. Я успела спрятать перебинтованные ладони за спину, как провинившаяся девочка, но уже было поздно.

- Что это? – он указал на мои пальцы. Между его бровей пролегла морщинка.

Странно, я думала, что Виктори рассказала Джеймсу про мои увечья. То, что девушка всё же решила сохранить в тайне мои раны, значительно подняло атланту в моих глазах и прибавило толику уважения и доверия к ней.

- Это... ничего, - я старательно отвожу взгляд, опасаясь встретиться с горящими предостережением глазами атланта. – Я уронила стакан и поранилась, собирая осколки.

Атлант приподнял бровь и вопросительно посмотрел на меня – ясное дело, он не поверил ни единому слову. Его глаза как бы говорили: "Ты, конечно, дурочка ещё та, но собирать осколки пальцами не додумалась бы".

- Покажи ещё раз, - сказал он, кивком указывая мне за спину, а я покачала головой. Джеймс сразу же поймёт, в чем дело и мой маленький "безумный" секрет выплывет наружу. Атлант вздыхает и закатывает глаза – удивительно, как одно это напыщенное движение может в один миг поднять во мне бушующую волну негодования.

Парень фыркнул и аккуратно дотронулся до моей руки вынуждая меня показать ему покалеченные ладони. У него на удивление горячая и сухая, покрытая мозолями кожа, от неё прямо-таки исходит жар. Я раньше думала, что это потому что атланту жарко, но теперь до меня дошло: тело Джеймса само по себе вырабатывает тепло. Такая себе маленькая горячая и очень взрывоопасная атлантская духовка. Атлант начал аккуратно разматывать бинт на моих ладонях, не отрывая от меня пристального взгляда, а я как зачарованная дурочка просто стояла и смотрела в его бездонные глаза цвета, напоминающие жидкое золото. Затем атлант отбросил белую материю прочь и поднял мои ладони ближе к глазам, внимательно рассматривая порезы от стекла, которые уже начали понемногу затягиваться. Мои руки дрожали в его больших теплых ладонях, а кожу покалывало там, где прикасались пальцы атланта.

- Зеленка – это, конечно хорошо, но я лучше потом принесу тебе нормальную мазь. Она ускорит заживление и избавит тебя от возможных шрамов, – он фыркает и отпускает мои ладони. – А вообще я ещё никогда не видел такой бездарной перевязки! Признавайся, кто сотворил этот ужас.

- Виктори, - несмело отвечаю я, а Джеймс отмахивается, как будто ему уже был известен ответ заранее.

- Знаю, знаю. Недаром же она прогуливала уроки медицинской подготовки, - засунув руки в карманы, и покачиваясь на носках темно-синих кроссовок, он продолжил: - Если я получу ранение, то никогда не приду к Виктори – она меня до смерти залечит.

Я улыбнулась, а атлант вдруг спохватился:

- Сейчас принесу бинт и покажу, как это по-нормальному делается, а не через одно место, как получается у прогульщицы-Виктори.

Когда Джеймс пришел с мотком белой материи, он плюхнулся на мою кровать и похлопал рукой рядом с собой, взглядом подзывая присесть. Я не сдвинулась с места, а парень снова закатил глаза. В его голосе звучала толика раздражения, будто он разговаривал с ребенком или собакой, которая упорно не хочет исполнять команду и только удивленно смотрит на хозяина, пытаясь понять, чего же он от неё ждёт.

- Сьюзан, я же не кусаюсь. А если даже укушу, обещаю, что бешенством не заболеешь.

- Кто тебя знает? – загадочно произнесла я и пожала плечами, но все же опустилась на кровать рядом с парнем. Словно завороженная, я наблюдала за легкими, четкими и отработанными движениями Джеймса, за тем, как он промыл мои порезы и его проворные пальцы начали порхать, аккуратно накладывая повязку там, где это было нужно. Интересно, сколько ран он успел перевязать раны, чтобы его движения стали такими отточенными, почти механическими? Атлант ни на секунду не отрывался от работы, поэтому, к счастью, не заметил, как я густо покраснела, когда он нежно провел пальцем по моей ладони, проверяя, плотно ли прилегает к коже бинт. Я чувствовала его горячее прикосновение даже через материю. Странно: Джеймс всегда горячий, по крайней мере, теплее, чем люди и даже Виктори. Видимо, волшебная духовка, спрятанная где-то у него под кожей, ни на минуту не прекращает работать.

- Вот так намного лучше, - с улыбкой произносит он, вновь поднимая глаза, но всё ещё не отпуская мою руку.

Я молю всех святых, лишь бы он не услышал, как быстро бьётся моё сердце и не увидел, как моё лицо предательски краснеет, словно переспевший помидор. Черт, я не могу вот так просто взять и расклеиться перед атлантом, который совсем недавно хотел меня убить! Поэтому я гордо отталкиваю ладони атланта и отсаживаюсь от него, пока какой-то голосок в голове победоносно вопит при виде растерянного таким ходом событий лица атланта. Но Джеймс долго смущаться просто не умеет, поэтому продолжает спокойным тоном, будто ничего не произошло:

- Кстати, в моих планах возобновить тренировки, как только ты поправишься, - заявляет он. – И, можешь верить мне на слово, я больше не буду снисходителен. Ты должна отточить свои умения в краткие сроки, Сьюзан.

- Почему это? – удивлённо спрашиваю я.

- Потому что я собираюсь вытянуть тебя с этих стен, как только ты закончишь своё обучение. Поверь, город атлантов тебе очень понравится.

Я ахнула от неожиданности, прикрыв рот ладонью, но сразу же постаралась придать лицу равнодушный вид, пока сердце бушевало в груди. Джеймс ожидал такой реакции, поэтому на его лице расползается довольная улыбка при виде моего искреннего непонимания и смущения. Неужели атлант и правда покажет мне город? После стольких месяцев заточения, когда я могла говорить только со стенами, Джеймсом и Виктори? После того, как в моей голове трижды рылись атланты, даже почти убили, пытаясь узнать, на кого я работаю и за кем шпионю?

Я опустила глаза и смущенно пробормотала:

- Но ведь я всё ещё пленница. И я человек. Мне никогда не стать одной из атлантов, потому что я другая и буду такой даже тогда, когда умру и истлею в сырой земле, а ты или Виктори будете жить ещё долго.

Тщательно просчитанная игра на публику сработала - Джеймс яростно покачал головой.

- Атланты не бессмертны и живут они всего чуть больше, чем люди. К тому же всем надоела эта кровная вражда между людьми и атлантами, - с жаром сказал парень, смотря мне прямо в глаза. – Пришло время что-то менять и вполне возможно, что ты – первый шаг к переменам, к временам, когда мы больше не будем убивать друг друга просто потому, что отличаемся. Я хочу, чтобы ты не боялась. Я не дам тебя в обиду, да и ты обучишься и сможешь дать сдачи любому атланту, которому не повезло стать у тебя на пути.

Я натянуто улыбнулась. Сколько ещё лжи он попытается мне скормить, прикрываясь собственными благими намерениями?

- Ты мой друг, Сьюзан Лоренсон.

Нет, это уже слишком. Мне хочется замотать головой, отчаянно повторяя себе, что это ложь. Но тогда какая искусная! Слова Джеймса звучат слишком искренно... Сколько ему пришлось тренироваться, чтобы сказать это так непринужденно?

Уже в тысячный раз я пытаюсь склониться к разумной мысли о том, что меня используют, искусно завуалировав это как самоотверженное желание помочь. Нет, на этот раз меня не проведешь. Жизнь мне ясно дала понять: всему своя цена. Добродетели не существует. Только если атланты хотят играть мной, то мне придется тоже вести свою игру, притворяться и лгать. И если я хочу победить, придется следовать их правилам.

- Ты тоже мой друг, - несмело ответила я, смущенно опустив глаза. Джеймс замялся на какое-то мгновение, удивленный таким внезапным поворотом, но потом всё-таки принял мои слова за чистую монету и задумчиво кивнул. На его губах появилось слабое подобие улыбки – парень редко мог заставить себя улыбаться всерьёз, но мне этого было вполне достаточно.

Если я смогу завоевать доверие атлантов, выбраться отсюда и уничтожить тех, кто причинил мне боль, то...стоит притворятся милой и тихой девочкой хоть десятки лет до тех пор, пока у меня не появиться малейшая возможность сбежать.

- Значит, друзья на веки вечные? – примирительно говорит атлант, и мы соединяем мизинцы, имитируя дурацкую клятву. Это выглядит и звучит совершенно нелепо во всех смыслах, но я поддаюсь атланту и как можно более доброжелательно улыбаюсь.

- Только давай без крови и ритуалов, хорошо? – поморщилась я, а парень, откинув назад голову, расхохотался. Глядя на это раскрасневшееся веселое лицо, которое обычно источает только неприязнь и раздражение, я не смогла удержаться от улыбки. Едва ли не впервые я заметила, насколько Джеймс красив: как небрежно и одновременно мило падают на лоб растрепанные каштановые пряди, как золотые глаза сочетаются с загорелой кожей. Время будто замерло, позволив мне наслаждаться этой дикой и необузданной красотой, когда из состояния оцепенения меня вывел насмешливый голос атланта:

- Я не почитаю языческих богов, дорогуша, но если ты настаиваешь... - протянул Джеймс и внезапно в его руках блеснуло лезвие складного ножа. Я вскрикнула и инстинктивно отодвинулась ещё дальше. Атлант снова рассмеялся, а я, гордо хмыкнув, скрестила руки на груди и отвернулась, изображая обиду.

- Да ну, Сьюзан, - атлант придвинулся ближе, а я отвернулась ещё больше, скрывая предательскую ухмылку, - ты же просто притворяешься.

Я гордо покачала головой, хотя едва могла скрыть дрожь в руках. Жар тела атланта обжигал как настоящее пламя, касаясь моей ледяной кожи.

- Нет, не обижаешься, - довольно произнёс атлант, вероятно, заметив мою ухмылку, которую я тщетно пыталась спрятать. А затем он начал меня щекотать. Надо будет внести щекотку вместо Джеймса в список вещей, которые я ненавижу. Хотя, и он сам грозится снова там оказаться.

- Джеймс...прекрати...пожалуйста... - едва смогла выдохнуть я в перерывах между хохотом. Это всё было невероятно нелепым: мы качались по кровати и дурачились, как маленькие дети. Обычная девочка и атлант, за спиной которого, возможно, сотни убийств и разрушенных семей. Мы хохотали, как старые друзья, а не как враги по крови и происхождению. Будто не было со стороны Джеймса попыток убить меня, а потом запугать, будто я сама не угрожала ему и не придумывала по ночам, как перережу его горло и скроюсь в ночи, как сбегу прочь с этой проклятой атлантийской дыры и буду путешествовать всю оставшуюся жизнь, скрываясь от мести атлантов. Сколько ещё мы будем стараться обмануть друг друга и закрывать глаза на притаившуюся в уголках сердец вражду, которая пылится и ждет подходящего часа, чтобы снова заявить о себе?

- Неужели маленькая храбрая человеческая девочка боится щекотки? – Джеймс изогнул брови в притворном удивлении, перестав меня щекотать.

- Да! – я едва сумела выдохнуть, всё ещё раскрасневшаяся и ужасно смущенная, что Джеймс так легко выведал мою главную слабость. Чертова щекотка, гори она синим пламенем!

- Ну ладно, не буду тебя мучить, - лениво протянул атлант, как будто ничего не случилось, и отодвинулся от меня.

- Спасибо за такую милость с твоей стороны, - язвительно бросила я, поправляя растрепанные после нашего маленького сражения волосы.

- Не за что, - невинно пожал плечами парень и по привычке спрятал руки в карманы. Его волосы были взлохмаченными, и я словила себя на мысли, что мне хочется подарить Джеймсу расческу, а лучше – запустить ей атланту в лицо. Но, так как расчески под рукой не оказалось, меня охватило странное, неестественное желание - провести по этим спутанным прядям руками и пригладить их. "Человеческая дурочка!" – ругала я себя мысленно, отчаянно надеясь, что предательский румянец не озарил мои щеки. "Глупая, неосторожная дурочка!"

- И что же ты собираешься сейчас делать? – неожиданно небрежным, почти безразличным тоном спросила я в попытке перевести тему. – Пойдешь набивать лица непослушным атлантам или щекотать человеческих девочек?

- Ну...- протянул парень. – Сейчас я пойду учить маленьких непослушных атлантов, как набивать лица другим маленьким непослушным атлантам, потом пойду перекушу и...наверное, схожу прогуляться по набережной. – взгляд атланта стал каким-то отстраненным, будто он что-то вспоминал. Что-то важное и личное, так что благодаря его отстраненному взгляду я почувствовала себя лишней.

- А какая набережная? Здесь есть какая-то река? – удивлённо спросила я, вспомнив о том, как мы всей семьей ездили на море, когда я и Амита были совсем маленькими. Кажется, будто это было, по меньшей мере, столетие назад - так всё сейчас изменилось.

К тому же дополнительные знания о городе, в котором я нахожусь, и его окраинах пойдут только на пользу зарождающемуся плану побега.

- Не река, - покачал головой Джеймс, - а море.

Я закрыла глаза, вспоминая, как это: когда вода щекочет босые ступни, а песок совсем не колется, а напоминает мягкий шелк, над головой светит закатное солнце, а рядом по берегу носится маленькая радостная Амита, совершенно не обращая внимания на просьбы мамы успокоиться. Словно из глубины лет, до меня доносится её звонкий, полный искреннего детского восторга голосок: "Сюза-а-а-ан!"

На плечо мне ложится тяжелая мужская рука, заставляя очнуться и вернуться в реальный мир. Я удивлённо хлопаю ресницами, оглядываюсь и замечаю в глазах Джеймса немой вопрос. Смущенно опускаю глаза и прочищаю горло:

- Со мной всё в порядке. Это просто воспоминания.

Он лишь кивает, а в его глазах на долю секунды мелькает какая-то неведомая мне тоска. Когда я снова присматриваюсь к знакомым золотым зрачкам, там уже нету и следа этой мимолетной печали. Нет, мне, скорее всего, просто показалось.

- У меня...тоже такое бывает...- несмело отвечает парень, потирая ладони. – Как флешбэки.

Я задумчиво киваю, стараясь запомнить слова атланта. Какие воспоминания не могут отпустить Джеймса? Наверное, я так никогда и не узнаю. Между нами повисает мертвая тишина. Я разглядываю свои перебинтованные руки, пальцы почему-то дрожат. Атлант замечает мой рассеянный взгляд и говорит, кивая на мои ладони:

- Заживет, не переживай. Несколько недель – и будешь как новенькая.

- А как я буду тренироваться?

Вместо ответа атлант поджимает губы и серьёзно произносит:

- Ну, придется потерпеть боль. А как ты хотела? Ничто не дается даром.

Я стискиваю зубы, откидываюсь на кровать, закрываю руками лицо и вздыхаю. Стоит ли рассказывать Джеймсу, что я видела его, когда у меня были галлюцинации? Наверное, нет. Судя по его ошеломленному взгляду, брошенному на мои покалеченные руки после того, как он снял повязку, атлант и так считает меня чокнутой. Всё чаще я склоняюсь к мысли о том, что Джеймс в чём-то и прав. Например, в том, что я постепенно схожу с ума. Сначала галлюцинации, а потом что? Буду брызгать пеной изо рта и бросаться на всех прохожих?

Мне всё больше кажется, что я какая-то неправильная. Что все безумные шутки, которые выкидывает моё чертово сознание вовсе не из-за смерти горячо любимой тети и постоянных угроз. Нет, и даже не из-за всех вторжений в мой мозг, когда все мысли и тщательно оберегаемые воспоминания атланты переворачивали вверх дном, не из-за пыток и бесконечного самокопания.

Я изначально была сломана, ещё когда погибли мои родители. А атланты, задевшие своими неаккуратными путешествиями в моё сознание некие колесики в моей голове были просто триггером. Такой себе, знаете, "пусковой механизм", который начинал обратный отсчет до того момента, когда у меня наконец окончательно поедет крыша, весело помахав ладошкой на прощание. Из мрачных размышлений на поверхность меня вытягивает голос Джеймса.

- Не переживай, я принесу тебе мазь, которая ускорит заживление и обезболивающее, - пытается утешить меня атлант. Джеймс до сих вор считает, что я расстроена из-за пораненных ладоней. Тем не менее, хоть какая-то крошечная, почти что незначительная забота с его стороны, пусть и вынужденная приказом вышестоящих атлантов, которым почему-то выгодно сохранять мне жизнь, заставляет лед в моем сердце дрогнуть.

- Угу, - бормочу я в ответ, а Джеймс внимательно смотрит на меня, разглядывая каждую черту моего лица.

- Что случилось? – угрюмо спрашиваю я, приподнявшись на кровати. Мне вовсе не нравится такое количество внимания от Джеймса по отношению к моему лицу. Что уже со мной не так (кроме моего полубезумного тревожного состояния, сопровождающегося разрушениями окружающих предметов и увечьями, конечно)?

- Ничего, - отвечает атлант, отворачиваясь, но я успеваю заметить выражение удивления, которое он постарался как можно быстрее стереть со своего лица.

- Я принесу тебе мазь вечером, хорошо? – спрашивает атлант, вновь поворачиваясь ко мне, а я киваю. – Тебе нужно отдохнуть.

Ни единого намека на то искреннее изумление, которое украсило его лицо всего какой-то минутой ранее.

- Сейчас только обед, Джеймс. И я чувствую себя достаточно бодрой, - замечаю я с укором. При этом украдкой, уголком глаза всё же поглядываю на атланта: вдруг его эмоции снова проступят сквозь привычную маску безразличия и небрежности, которую он снова надел.

- Как хочешь, - безразлично пожимает плечами Джеймс и встает с кровати. Он засовывает руки в карманы и покачивается на пятках кроссовок, пока его взгляд блуждает по комнате, не зацикливаясь на какой-то определенной точке. Джеймс выглядит при этом совершенно непохожим на того атланта, который ещё минут пятнадцать-двадцать назад перебинтовывал мои израненные ладони, нежно прикасаясь к коже. Словно...совершенно другой человек. Тот Джеймс, который вынужден был оставить меня в живых лишь по чужой прихоти и был раздражен этим.

К щекам прилила кровь, и я сразу же спрятала лицо в ладонях – ещё не хватало, чтобы атлант увидел моё смущение, пока я отчитывала саму себя в мыслях. "Глупая, мнительная девочка! Неужели ты подумала, что атлант может чувствовать что-то по отношению к тебе?"

На смену веселью пришло горькое разочарование и огорчение. Вот он, настоящий Джеймс, стоит сейчас передо мной и безразлично разглядывает комнату. Атлант наконец-то устал притворяться доброжелательным и хоть как-то заинтересованным во мне. Теория подтверждается: у Джеймса приказ развлекать меня, играть роль шута, чтобы я ненароком не решила впасть в депрессию и убить себя.

Джеймс встрепенулся, будто вынырнул из своих раздумий и наконец встретился взглядом со мной. Он приподнял уголки губ в извиняющейся улыбке, и я со стыдом подумала, что атлант просто задумался, а я успела придумать теории заговора и мысленно подтвердить их. Чего греха таить, я чересчур мнительная и впечатлительная, такой себе "побочный эффект" пребывания в постоянном страхе, всегда настороже. Сложновато расслабиться и жить, как раньше, размеренной и серой жизнью, закрыв глаза на тот факт, что я окружена сотнями профессиональных убийц, которых едва ли не с колыбели учат перерезать чужие глотки и использовать свои смертоносные способности.

Атлант переминается с ноги на ногу, потирает затылок. Его взгляд останавливается на моих ладонях, тщательно перебинтованных и лицо парня мрачнеет. Всё ясно без слов: Джеймс должен уходить, но переживает за меня. Видимо, ему и так сегодня достанется за порезы от стекла вследствие выходок моего подсознания; тут и дураку ясно, что виноватым сделают его, хотя в реальности Джеймс вовсе не подталкивал меня грозно набрасываться на обыкновенное зеркало, как на злейшего врага. Атлант не очень хочет получать очередной нагоняй, оставляя меня наедине с постепенно едущей крышей, поэтому я стараюсь сделать как можно более дружелюбную гримасу (выглядит, будто Джокера заставили улыбнуться) и тоном заботливой мамаши уверяю, что со мной ничего не случится.

"Ну да, конечно", - так и мелькает саркастичный огонек в глазах цвета жидкого золота. Но долго тянуть эту резину Джеймс не желает, поэтому ему приходится, скрепя сердце, поверить мне на слово.

– Мне... э-э-э...нужно по делам отлучится. Мазь вечером занесу, - коротко кидает он, все ещё потирая затылок, а я киваю в ответ. Забавный факт: этот невинный жест с шеей делает Джеймса похожим на милого провинившегося мальчика (даже учитывая то, что этот милый мальчик может одним движением перерезать вам глотку или спалить живьем только щелкнув пальцами) и, несомненно, добавляет ему плюсиков в графе "привлекательность". Атлант останавливается у двери моей комнаты, всё ещё колеблясь:

- Только больше не твори глупостей, хорошо?

Я едва удерживаюсь от порыва закатить глаза и тяжело вздохнуть. Вместо этого изображаю мягкую, успокаивающую улыбку:

- Конечно, Джеймс.

Кажется, этого достаточно, чтобы уверить парня, что новые увечья я наносить себе не буду и с ума сходить тоже. Пока что. Кивнув мне на прощание, атлант уходит прочь. Моя улыбка вянет, а в груди разливается горечь. Я не могу, я не должна так себя чувствовать, но...

Почему квартира внезапно так опустела после ухода Джеймса?

~~~~~~~~~~~
Пожалуйста, не забывайте ставить звезды на главы. Вам не сложно, а маленькому автору очень приятно ♡♡♡