Когда я наконец прихожу в себя, голова раскалывается от боли. Во рту какая-то тряпка, и я не могу пошевелить руками и ногами – они связаны. Каждую косточку ломит, мысли вязкие, будто желе, а предметы вокруг расплываются, едва я перевожу мутный взгляд, сложно сосредоточиться на чем-то одном. Неужели очередная проверка атлантов? Или это чья-то дурацкая шутка? Если бы не кусок ткани у меня во рту – я бы разразилась самыми грязными ругательствами, которые знаю.

Комната, в которой меня держат, небольшая, пол облицован серой с белыми прожилками плиткой, стены из шершавого бетона, а окна отсутствуют – скорее всего, я в каком-то бункере. Вместе с гневом по моей коже электрическим разрядом пробегает противный холодок, а внутри медленно, но верно зарождается страх. Я не имею ни малейшего понятия, кто меня похитил и с какой целью, где я и что мне делать. Теперь всё, что мне остается - ждать и надеяться, что это не последние часы моей жизни. Если в этом всём замешан Джеймс, если это одна из его дурацких шуток либо очередное испытание...я выпотрошу его прежде, чем он успеет заговорить. Тем не менее, леденящий страх сковывает меня по рукам и ногам сильнее, чем любые путы. Брошенная, одинокая человеческая девочка, без возможности защитить себя, совершенно бессильная против любого атланта. Крошечная и незначимая, как маленькая бабочка, которой одним движением можно оторвать крылышки.

Дверь позади меня открывается с легким скрипом, затем я слышу приближающиеся тихие, неспешные шаги. Сердце ускоряет свой ритм, грозится проломить ребра, каждый вдох колет легкие сотнями иголочек, а в голове всё мешается из-за страха. Посетитель обходит вокруг меня медленно, лениво переставляя ноги, но я не решаюсь оглянуться – слишком силен ужас, который теперь сковал каждую клеточку моего тела. Незнакомец кружит вокруг меня, словно ястреб, который приглядывается к добыче, выбирает лучший момент, чтобы спикировать с высоты, наброситься и запустить свои острые когти в мягкую плоть. Наконец гость подходит ко мне на расстояние вытянутой руки, присаживается на корточки и внимательно разглядывает меня. Несмело поднимаю глаза, чтобы рассмотреть незнакомца, и шумно дышу, хотя кислорода всё равно не хватает – голова кружится. Наверное, именно так чувствует себя кролик в своей норе, рядом с которой остановилась голодная лисица.

У моего гостя короткие черные волосы, небрежно разметавшиеся в стороны, будто он только что проснулся, загорелое лицо с густой темной щетиной, словно он не брился неделю или больше и бледный рубец на правой щеке, тянущийся от уголка рта до брови через глаз. Бирюзовые глаза хищно сужаются, пока его взгляд бродит по моему лицу, а с лица не сходит ослепительная улыбка. Атлант крепкого телосложения, но это не мешает легкости и грациозности его выверенных движений.

Мне становится неуютно под его внимательным взглядом, но я стараюсь выдержать это, показать атланту, что я не боюсь его, что не сломаюсь. Но, на самом деле, всё внутри меня давно сжалось в тугой комок от страха и ожидания. Что этот незнакомец сделает дальше? Зачем он пришел?

- Привет, человечишка, - глубоким голосом произносит мужчина.

Господи. Кажется, будто голос звучит со всех сторон, эхом отбиваясь от стен, сжимая вокруг меня плотное кольцо звука. Древний бас, полный могущества и осознания собственной неисчерпаемой силы. Противный холодок пробежал по моей коже, и я невольно содрогнулась.

- Рад видеть тебя здесь, - он хмыкает и проводит большим пальцем по перилам стула, к которому я привязана, едва не касаясь моей кожи. – У нас редко бывают такие гости, - его широкая улыбка – не больше, чем оскал волка, который предчувствует сытный обед.

- А ты симпатичная, - произносит он, и проводит ладонью по моей щеке. Я содрогаюсь и мысленно, и наяву, и сжимаю глаза. Ужас, отвращение поднимаются из глубин моего естества, протестуя против каждого движения незнакомца.

– Даже по меркам атлантов, - он снова дотрагивается до моей щеки, и я съёживаюсь от страха и омерзения. Как маленький, беззащитный пушистый кролик, который содрогается от каждого прикосновения человеческой руки - видимо, эта мысль приходит и в голову грубого атланта, заставляя того потешаться.

Он смеётся низким, раскатистым смехом. Снова кажется, будто звук исходит отовсюду, оглушая меня. Неужели так странно действуют стены этой маленькой серой тюремной камеры?

- Интересно проверить, как же ты умеешь согревать постель, - он оглядывает меня с нескрываемым желанием, видимо, мысленно раздевая, а я снова отворачиваюсь, не в силах смотреть на атланта. Страх, гнев, отвращение и стыд смешиваются воедино в моей голове, заставляя тело слабо содрогаться от каждого раската голоса этого атланта.

- Малышка, если ты будешь послушной, то говорить с тобой буду только я, - улыбка на его лице меркнет, и он всматривается в мои глаза. – Но если ты будешь неучтивой или попытаешься сбежать, то мне придётся позвать моих друзей, - он скучающе оглядывает помещение. – Знала бы ты, скольких людей они довели пытками до безумия, скольких человеческих шпионов раскрыли...

Я вновь мысленно вздрагиваю, а гадкий холодок стремительно расползается под моей кожей. Сейчас мне действительно страшно. Слезы сами набегают на глаза, застилая взор, но мои руки крепко привязаны к металлическому стулу – мне не смахнуть их. Остается только надеяться, что этот здоровяк не заметит их, не поймет, насколько я на самом деле слабая. Я сжимаю глаза, а рыдания собираются вырваться из моей груди.

- Будешь послушной? – бархатным голосом произносит атлант, склонившись надо мной и вытягивает кляп у меня изо рта.

Я вспоминаю Джес, маму с папой, Амиту, всю остальную мою семью, сотни изуродованных тел в новостях, дрожащие голоса дикторов и бесконечные каналы, которые без умолку вещают о новых нападениях. Тысячи и десятки тысяч людей, которые пострадали от таких же чудовищ, как этот атлант, реки крови, которые затопили когда-то мирную Республику. На какой-то миг мне кажется, будто я и правда могу что-то сделать, чтобы противостоять незнакомцу, а страх отходит на задний план, уступая место ледяной ярости. Мои дрожащие слова сочатся отвращением и неприязнью.

- Урод, - шиплю я и плюю ему в лицо. – Ты, и твои дружки.

Только выплюнув своё омерзение, понимаю, какую же ошибку я только что совершила. Гнев мгновенно испаряется, как и брошенные в жалком порыве бесполезные, глупые слова. В ответ, разозлившись, атлант отвешивает мне такую сильную пощечину, что я едва не падаю со стула, к которому привязана и чувствую острый металлический привкус крови во рту. Здоровяк бесцеремонно запихивает кляп обратно, игнорируя мои слабые попытки увернуться.

- Не говори, что я тебя не предупреждал, - рычит атлант и стремительно покидает комнату, хлопая дверью. Этот удар отдается эхом в моих костях, заставляя тело снова содрогнуться от гнева и ужаса. Руки дрожат, а к горлу подкатывает тяжелый ком, на глаза снова наворачиваются слёзы беспомощности и страха. Вот-вот наружу прорвутся рыдания, будут сотрясать моё хрупкое и маленькое тело, а слёзы - орошать бело-серый кафель под ногами, рисуя причудливые узоры. Вместо этого я до боли стискиваю зубы и сжимаю металлические подлокотники, к которым накрепко привязаны мои руки.

Я не позволю себе сломаться – не дам привилегии этим жестоким чудовищам увидеть, как я разбиваюсь на мелкие кусочки, стеклянными осколками разлетаясь по серой бетонной тюрьме. Ради моей семьи. Ради людей, которых я любила – и которых у меня забрали атланты.

Красными от обжигающих слез глазами смотрю в ту сторону, где ещё недавно с грохотом захлопнулась тяжелая металлическая дверь за незнакомцем. Ногти впиваются в плоть, оставляя алые полумесяцы на белой коже - так сильно я сжимаю ладони, чтобы не закричать во весь голос. Больше всего на свете сейчас мне хочется вопить до хрипоты от боли, ужаса и унижения, до краёв заполнивших хрупкую чашу моего сознания. Хочется бить кулаками по холодному кафелю под ногами, сбивая костяшки в кровь, и кричать, пока воздух не закончится в легких, а разум не перестанет выжигать безбрежное море беспросветного отчаяния, пока в ушах затихнет последний безутешный шепот. Эмоции окатывают меня с головой, захлестывая голос здравого смысла. После того, как паника и безнадежность сходят на нет, будто паводок весной, я чувствую себя опустошенной и растерзанной на части собственными необузданными чувствами.

Лучше бы Джеймс убил меня ещё тогда, когда погибла Джессика, последний дорогой мне человек.

Лучше бы я уже давно была мертва.

***

Джеймс поднимается по лестнице, отбивая скользящими костяшками пальцев ритм по перилам. Сегодня он решил не подшучивать над ней, как бы ему не хотелось. Возможно, Сьюзан подумала, что он не был честен с ней вчера и сейчас он собирается доказать ей обратное. Глупо с его стороны – внушать что-то человеческой девчонке и надеяться, что это принесет какие-либо плоды. Он, конечно, не в восторге от затеи с этой милой дружбой и ненавидит её, но всё же, если Виктори верит в эту девочку, возможно, стоит поверить и ему?

Когда он рассказал Виктори об их примирении, атланта была так рада! Джеймсу вовсе не хотелось её расстраивать ни сейчас, ни когда либо ещё. Даже если ладони сжимались в кулаки об одной мысли о том, что какой-то человек смеет ему язвить нагло, прямо в глаза и совершенно не стесняясь, а у него нет даже возможности пристукнуть её, чтобы хоть как-то присмирить неугомонный острый язычок. Даже если ему придется ради этого сдерживать свою ярость, клокочущую в горле, когда ему снова захочется спалить эту девочку живьем. А такое бывало довольно часто в последнее время. Главное – выдержать до тех пор, пока атланты сами не решат избавиться от человеческой девочки, как от бесполезного груза, тянущего их на дно.

Сьюзан такая глупая, язвительная, высокомерная и ещё с раздражительным нравом. Но ему порой так не хватало хорошей словесной перепалки! Молодые атланты слишком его уважали и боялись, а эта наглая девица обзывала его, угрожала и выгоняла из дома, который, по сути, ей не принадлежал. Этим можно было даже восхищаться, глядя на то, как некоторые атланты бояться не так выдохнуть в его присутствии, не то, чтобы называть его "засранцем".

Атлант, поглощенный собственными мыслями, по привычке бездумно повернул за угол. Однако увиденное никак не вязалось с тем, что он ожидал и мгновенно вывело парня из оцепенения, заставив нехорошее предчувствие зашевелиться где-то на задворках сознания. Дверь в квартиру Сьюзан была открыта настежь, а внутри было темно. Пустота не отозвалась ни единым звуком кроме протяжного эха, когда он позвал девушку по имени. По коже атланта пробежал неприятный холодок, заставляя на какой-то миг оцепенеть не то от гнева, не то от пугающих сомнений. Неужели эта человеческая дура ослушалась его слов? Но Виктори была дома, значит, она ушла одна. Насколько бы Сьюзан не была глупа, по его мнению, она бы не сделала этого, нет... Она бы не ушла просто так, оставив дверь квартиры открытой, приветливо зазывающей оххожилюбопытных п порыскать здесь.

Внезапная мысль озарила его сознание, заставив волосы встать дыбом.

Атланты.

И тогда он побежал. Джеймс влетел в квартиру, осмотрел каждую комнату, каждый уголок, но ничего. Ни одной улики или маленькой зацепки, которая бы указала на то, что здесь произошло. Все вещи были на месте, но...Сьюзан Лоренсон бесследно исчезла.