Адвокат волновался больше меня, но смотря на меня, на его лице появлялась ободряющая улыбка.

День суда, день истины настал.
Мать тоже здесь. Кажется, она стала ужаснее. Она сидела одна, в углу, никого не было поблизости с ней.

Как только я вошла в зал, её стальной взгляд обратился ко мне. Равнодушные глаза стали больше от удивления, рот, открывшись, обнажил грязные желтоватые зубы моей матери.
Раньше я её ненавидела. Но ненавидеть можно лишь того, кого когда-то любил. Я была настолько слаба, что всё же любила свою мать. Но теперь всё по-другому, я к ней равнодушна. Мне абсолютно плевать, что она обо мне думает или говорит. Эта женщина перестала быть для меня кем-то. Она и не была никем, почему же для осмысления такой простой истины мне понадобилось столько лет?

— Мелания, вы признаете, что убили вашего брата, Кира? — судья задал вопрос. Такой простой. И я также просто на него отвечу:

— Да. Я вонзила нож в сердце моего брата, — на этих словах на меня обратились две пары глаз, обе осуждающих: мать смотрела с ненавистью и была готова накинуться на меня хоть бы и сейчас. Эрнест покачал головой, видимо, из-за того, что я якобы усугубляю ситуацию.

— В таком случае я могу вынести приговор, — Эрнест нервно заерзал на своём стуле. Он сильно волнуется, конечно, может пострадать его репутация адвоката. Но усталость даёт о себе знать, заседание длится уже четыре часа. Истощена не только физически, но и морально.
Я буду рада сесть. Мне нужно время, нужно побыть одной, мне нужно одиночество. Свобода, которую я всегда искала, ради которой была готова на многое, теперь мне не нужна.
Вольность, она внутри.
Я свободна душой, большего мне не надо.

— Учитывая самооборону, психологическую нагрузку, — начал бормотать судья, — Мелания осуждается на срок пяти лет за убийство Кира.

Я заметила, как губы Эрнеста дрогнули в попытке прокричать "нет!".