Вокруг была темнота. Едва Мориан открыл глаза, это все, что он видел перед собой. Холод обжигал кожу, проникая внутрь и скапливаясь в теле.

«Неужели я умер?» — подумал он, неподвижно глядя вверх, где темнота особенно сильно склубилась над ним черным куполом. — Ник ранил меня, а затем я... упал в пропасть?» — Голова гудела, пытаясь понять, что же с ним произошло. Сознание отказывалось верить в собственную смерть, отчаянно придумывая оправдание своему спасению. Но вскоре оно сдалось — кто может выжить, упав в черную пропасть? Ответ один: никто.

Гальсар выдохнул и тут же охнул от боли. Правая рука онемела и при малейшем движении отзывалась резкими ударами в плечо. Грудь что-то сжимало, не давая нормально дышать, а собственные хрипы и боль намекали на сломанные ребра.

«Я чувствую боль, значит, я все еще жив? Тогда почему перед глазами так темно..? И как я смог выжить?»

В непроглядном мраке что-то чиркнуло и оранжевый огонек мелькнул недалеко от него, плохо освещая чье-то лицо.

— Хм, раз стонешь, значит, все-таки выжил, — выдохнул тихий старческий голос. — Интересный и на редкость живучий хозяин у Амальфоры.

Мориан напрягся и попытался встать. Тяжелая рука легла на его здоровое плечо и силой осторожно уложила обратно.

— Не стоит, мой мальчик.

— Кто вы? — тяжело дыша, спросил он. От легкого, казалось бы, движения Мориан почувствовал слабость и тошноту, что волнами подкатывала к горлу. Он сглотнул ставшую вязкой и горькой слюну и напряг глаза, стараясь разглядеть лицо неизвестного.

— Слишком любопытен. Лежи и молчи, потом узнаешь, тебе нужно отдохнуть, — огонек мигнул и исчез, оставив его в кромешной темноте.

«Надо подняться, — Мориан стиснул зубы и медленно сел. Кровь прилила к глазам, мозгу, во рту скопилась желчь. Уже теряя сознание, он вспомнил про Лию: — Где же она?»

***

Очнувшись, он почувствовал себя немного лучше и даже смог сесть, не упав в обморок. Но все равно было ясно: восстановление будет тяжелым.

«Лия, ты где? Лия», — ленивое неохотное копошение раздалось в его мозгу, словно в колонии мышей в стенах старого дома. 

— «Чего тебе?.. Мор, ты очнулся!» — недалеко от него появилось серебристое сияние и с резким скрежетом меч подполз к изножью его жесткой постели. Мориан поднял ее и положил на колени. Правая рука словно оледенела, но боль исчезла и ранение стало не таким обременительным.

«Что произошло? Кто этот старик?» — сразу спросил он, одновременно оглядывая при помощи ее сияния комнатку. Несколько мешков, корявый трехногий стул и глиняная бадья — вот что он сумел разглядеть, не считая каменных стен, которые окружали его со всех сторон.

Девушка замычала и осторожно начала, постоянно спотыкаясь:

— Когда ты свалился в пропасть, я... ну я, вошла в стену ущелья и уменьшила твое падение. Но... но все равно ты серьезно пострадал, и я звала на помощь и... пришел он».

«Кто он?»

— «Не помню, — она нахмурилась, — кажется, его звали Теофор Уткакой-то».

«Теодор Утгард?!» — Гальсар не мог не знать этого имени. Великий полководец, что объединил разрозненные мелкие королевства в одну большую и мощную империю. Став ее первым королем, через двадцать лет он исчез, оставив после себя сплоченное государство и отличную армию.

Человек, который являлся героем войны.

«Но ведь он исчез больше тысячи лет назад! Как он смог так долго прожить?» — выпытывал он, стараясь не обращать внимания на тихое постреливание в виске.

— «Не знаю я, все мои владельцы никогда не жили по столько же лет. Большинство погибало намного раньше», — в его голове замелькали образы из ее жизни: множество людей, что купались в реках крови и вершили историю мира, либо погибая, либо сходя с ума от такой жизни. У Мориана заболели глаза, и тошнота комом поднялась к горлу. Сияние от меча стало сильнее, рассеивая мрак.

Раздался тихий шаг, и сухая рука резко выдернула клинок из его ослабевших ладоней. Наваждение исчезло, а тошнота неохотно отступила. Ему на колени легла деревянная плошка с дурно пахнущим бульоном.

— Никогда не погружайся в воспоминания оружия. Многие сошли с ума именно из-за того, что пытались лучше узнать его. И выпей это, зелье укрепления и восстановления еще никому не вредило.

— Мистер Утгард...

Все еще держа меч, мужчина с изборожденном морщинами и шрамами лицом презрительно фыркнул и чиркнул огнивом. Большой светильник озарил комнату желтовато-белым светом.

— Не называй меня так. Я лишь его тень, что влачит свое жалкое существование в этом мире тьмы. И ты тоже станешь таким, когда придет твое время. Тем более что Амальфора никогда не отличалась сдержанностью в своих запросах и аппетите. Как звать тебя, парень?

— Мориан. Почему вы спасли меня? И откуда вы знаете Лию? — спросил Мориан, с беспокойством смотря, как та пытается вырваться из рук мужчины, неистово мерцая. Тот с любопытством наблюдал за ее потугами и за ним серыми усталыми глазами.

— Лия? Хм, пусть будет Лия. Я встречал ее на поле боя, не раз скрещивая свой клинок с ее прошлым владельцем. Тот весьма плохо кончил: повесился в борделе прямо над спящей проституткой. А спас я тебя из-за ее зова. Никогда не слышал, чтобы оружие так отчаянно звало на помощь.

— «Да заткнись ты уже, сушеный старикашка!» — Лия продолжала упрямо вырываться, пока Утгард не отпустил ее и она не вонзилась в пол рядом с ногой Гальсара. Тот сглотнул и дрожащими руками попытался вытащить ее, но пальцы лишь скользнули по синей рукояти.

— Ты все такая же шумная и взбалмошная. Надеюсь, ты не забыла свою главную обязанность? — Поток оскорблений тут же прекратился, тонко намекая тишиной на ответ. Мориан переводил непонимающий взгляд с нее на него.

Мужчина вздохнул и убрал седую прядь волос с заросшего серебристой бородой лица. Впалая грудь тяжело поднималась и опускалась под грязными серыми лохмотьями.

— Похоже, ее выполнить придется мне. Хотя сейчас я на большее и не способен, — он с некой злобой и болью произнес эти слова, словно ненавидя себя за слабость. — Ты знаешь, кем являешься? Я имею в виду, кем ты стал после становления хозяином этого меча?

— ... Героем войны? — неуверенно ответил он. Слишком пафосно это звучало.

— Верно, но знаешь ли ты, как они появились?

Во времена расцвета нашего мира, когда каждая из рас была на пике своих сил и умений, правители, ослепленные гордыней и жадностью, возжелали стать равными богам, и развязали войну, какой не видел раньше мир. Моря и реки исчезали под невыносимым жаром, рушились и появлялись горы, земля превратилась в грязь от крови и слез. Трупы людей, эльфов, драконов закрывали небеса, но войны продолжались, пока богам не надоело наблюдать и ждать, когда все прекратится. Наступил Катаклизм: небесный металл уничтожил практически все.

С Большого континента исчезли драконы и многие народы, светлые эльфы склонились перед Тьмой, а остатки людей пытались противостоять вышедшим из глубин мира демонам. Три некогда великие расы, разделенные когда-то враждой, объединились против общего врага. Гномы создали оружие, способное противостоять магии и самой Судьбе. Секира и молот остались у своих создателей, меч, копье и щит перешли к людям, а эльфы получили лук и кинжалы. Герои, представители этих рас, встали на защиту мира и сумели запечатать демонов в недрах земли. Наступил мир, и победители вернулись в свои земли.

Но произошло то, чего никто не мог предвидеть. Бывшие герои стали принимать участие в войнах своих государств, изменяя течение истории. Вновь полилась кровь, и виновниками этого стали владельцы легендарного оружия. Некогда воплощавшие в себе свет и мир, они стали центрами битв и жестоких сражений. Так появились герои войны, а их истинное предназначение кануло в небытие. А некоторые из орудий, постоянно питаемые магией и жизненной силой, обрели собственное сознание и перестали заключать договоры с представителями рас. Героев становилось все меньше и меньше, пока они совсем не исчезли более тысячи лет назад.

— Я был последним героем своей эпохи, но еще тогда цивилизации стали приходить в упадок. Эльфы оказались на грани исчезновения, люди были измотаны неурожаями и войнами, а рудные жилы гномов беднели год от года, многие их достижения уничтожили или забыли. Я ушел в горы, надеясь дождаться появления новых героев, чтобы в тот момент, где история молчит, помочь им обрести силу. Когда я увидел тебя, то понял: скоро разразится новый Катаклизм, и демоны вновь зашагают по нашим землям. Ты не встречал подобных себе? — с надеждой в полубезумных глазах спросил он.

— Нет... — Мориан был ошеломлен этой ужасной и печальной историей и совсем по-другому теперь посмотрел на великого полководца. То, что он считал трусостью, эгоизмом и слабостью, оказалось безмерной усталостью, отчаянием и горьким пониманием своего бессилия перед надвигающейся угрозой.

Утгард глухим голосом произнес:

— Этого я и боялся. Не осталось тех, кто смог бы найти и использовать легендарное оружие. Ты чудом нашел волшебный меч, но даже самый могущественный герой не сможет противостоять армии демонов в одиночку. К тому же все слишком заняты дележом мира, чтобы беспокоиться о собственном уничтожении.

— А если я остановлю войну между людьми и эльфами и найду остальное волшебное оружие? — спросил он, вертя в руках плошку с зельем. Затем, выдохнув, залпом выпил все и тут же закашлялся. Легкие горели огнем, но эффект был удивительным: его перестало тошнить, голова прояснилась, и боль стала намного меньше.

Мужчина коротко засмеялся и проговорил:

— Остановить войну? Звучит дико и глупо, но можешь попробовать. Вот только с поиском оружия все намного сложнее, чем ты себе представляешь: у гномов осталась только секира, а лук и кинжалы эльфов до сих пор лежат у их Источника в Темном лесу. Копье уничтожили еще в мои времена, а щит... — Утгард встал и исчез за шкурой горного козла, висевшей над входом. Через несколько минут он вернулся с широким предметом, замотанным в тряпку.

Сердце Мориана пропустила удар. Даже Лия перестала дремать и сосредоточила свое внимание на странном предмете.

Мужчина заботливо развернул тряпки, и в сиянии меча сверкнуло металлическое зеркало, украшенное рунами и детальными узорами по краям. Он надел щит на руку и взмахнул ею, любуясь его блеском.

— Долгие годы он служил мне, защищая меня и мои идеалы. Теперь он твой, — Утгард отстегнул его и протянул ему. Едва гладкий металл коснулся его пальцев, Мориан ощутил благоговение и восхищение. Он потянул щит и встретил сопротивление. Мужчина с удивлением посмотрел на свои руки, вцепившиеся в металл, и отпустил, с неверящим и грустным взглядом наблюдая, как неотъемлемая часть его жизни переходит к новому владельцу.

«Так будет намного лучше», — с горечью и болью подумал он.

— Если ты всерьез готов исполнить то, что говорил мне, не стоит медлить. Вчера несколько вооруженных отрядов прошли по северной тропе к обители эльфов.

— Что?! — Мориан от неожиданности вскочил и заметил, что на нем остались только потрепанные штаны. — Сколько я пролежал здесь?

— Два дня. Твоя одежда справа от тебя.

Он взял узелок с одеждой и поспешно развязал. Внутри оказались его рубашка и темная кожаная броня с алыми и золотыми вставками. На левой стороне груди был изображен белый голубь на красном поле, на котором восходило солнце.

— Такую одежду носили все герои моего времени, а твой мундир уже вряд ли годится для поставленных целей, — проговорил Утгард, показывая на груду черных лохмотьев в углу. Затем он протянул ему его сумку: — Я положил туда все, что когда-то принадлежало и не раз помогало мне.

Кивнув, Мориан быстро оделся и прикрепил меч и щит. Последний, засияв зеленым светом, вдруг уменьшился, превратившись в широкий браслет на левой руке. Утгард едва удержался от восхищенного вздоха: перед ним стоял во всем своем сиянии силы тот, кем он сам был когда-то.

Мужчина очнулся от глухого стука ног и на секунду удержал Гальсара:

— Будь у меня больше времени, я показал бы тебе все, что узнал за свою жизнь и отшельничество. Но тебе придется самому постигать искусство героя. И запомни: не позволяй эмоциям управлять собой во время сражений, познай суть меча через спокойствие и терпение, и тогда ты сможешь использовать силу, скрытую в вас обоих.

— Спасибо вам, Утгард, я запомню ваше наставление, — он искренне поклонился ему и быстрым шагом вышел из пещеры.

Мужчина долго стоял неподвижно, не заметив, как погас светильник. Он снова канул во тьму, но впервые чувствовал за тысячу лет себя таким спокойным и счастливым.